Ночь была лунная и холодная. Предположения Дерсу оправдались. Лишь только солнце скрылось за горизонтом, сразу подул резкий, холодный ветер. Он трепал ветви кедровых стланцев и
раздувал пламя костра. Палатка парусила, и я очень боялся, чтобы ее не сорвало со стоек. Полная луна ярко светила на землю; снег блестел и искрился. Голый хребет Карту имел теперь еще более пустынный вид.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью ветер
раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
После полуночи дождь начал стихать, но небо по-прежнему было морочное. Ветром
раздувало пламя костра. Вокруг него бесшумно прыгали, стараясь осилить друг друга, то яркие блики, то черные тени. Они взбирались по стволам деревьев и углублялись в лес, то вдруг припадали к земле и, казалось, хотели проникнуть в самый огонь. Кверху от костра клубами вздымался дым, унося с собою тысячи искр. Одни из них пропадали в воздухе, другие падали и тотчас же гасли на мокрой земле.
Островский вырыл могилу, без слез уложил жену в мерзлую землю и заровнял ее… Потом он взял билет на прииски и пособие у якутов на дорогу. Якуты охотно дали то и другое в расчете избавиться от поселенца и воспользоваться его домом и кое-каким имуществом. Но Островский обманул эти наивно-хитрые ожидания: он снес все имущество в избу и зажег ее с четырех концов. Этот-то пожар мы и видели теперь, проезжая мимо. Роковой ветер из ущелья
раздувал пламя, пожиравшее пять лет труда, надежд, усилий и жертв…
С моря дул влажный холодный ветер, разнося по степи задумчивую мелодию плеска набегавшей на берег волны и шелеста прибрежных кустов. Изредка его порывы приносили с собой сморщенные, желтые листья и бросали их в костер,
раздувая пламя, окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева — безграничную степь, справа — бесконечное море и прямо против меня — фигуру Макара Чудры, старого цыгана, — он сторожил коней своего табора, раскинутого шагах в пятидесяти от нас.
Ночью я проснулся и увидел Дерсу, сидящего у костра. Он поправлял огонь. Ветер
раздувал пламя во все стороны. Поверх бурки на мне лежало одеяло гольда. Значит, это он прикрыл меня, вот почему я и согрелся. Стрелки тоже были прикрыты его палаткой. Я предлагал Дерсу лечь на мое место, но он отказался.
Неточные совпадения
Поздно вечером я снова выглянул в окно. Ветер
раздувал потухший костер. На минуту вспыхивало тусклое
пламя и на мгновение освещало худую фигуру старика.
Авдиев сумел зажечь и
раздуть эти душевные эмоции в яркое
пламя.
Пасмурная и огорченная явилась Марья Петровна ко всенощной. В образной никого из домашних не было; отец Павлин, уже совершенно облаченный, уныло расхаживал взад и вперед по комнате, по временам останавливаясь перед иконостасом и почесывая в бороде; пономарь
раздувал кадило и, по-видимому, был совершенно доволен собой, когда от горящих в нем угольев внезапно вспыхивало
пламя; дьячок шуршал замасленными листами требника и что-то бормотал про себя. Из залы долетал хохот Феденьки и Пашеньки.
Однако с течением времени и это скромное правило перестает уж казаться достаточным. Солидный человек все больше и больше сближается с ненавистником, благоговейно выслушивает его и поддакивает. По-видимому, он находит это и небезвыгодным для себя. Наконец, он и за собственный счет начинает
раздувать в своем сердце
пламя ненавистничества.
Оставшись один, Марфин впал в смущенное и глубокое раздумье: голос его сердца говорил ему, что в племяннике не совсем погасли искры добродетели и изящных душевных качеств; но как их
раздуть в очищающее
пламя, — Егор Егорыч не мог придумать.
И в самом деле, как будто повинуясь заклинаниям, ветер поднялся на площади, но, вместо того чтобы загасить костер, он
раздул подложенный под него хворост, и
пламя, вырвавшись сквозь сухие дрова, охватило мельника и скрыло его от зрителей.
В синее
пламя ветер глаза
раздул.
Через несколько минут лодки стали отходить от берега. Некоторое время слышны были разговоры, шум разбираемых весел, а затем все стихло. На месте костра осталась только красные уголья. Легкий ветерок на мгновенье
раздул было
пламя и понес искры к морю. Лодки зашли за мысок, и огня не стало видно.
Уголь, который она
раздувала будто бы неосторожно, был ей известен: она знала, что в нем есть некоторая теплота, но не осталось уже ни малейшей доли опасного
пламени.
Светятся в сырой соломе отдельные люди-огоньки, краса людей по непримиримости и отваге. А я от них заключал ко всем. Налетит ветер, высушит солому,
раздует огоньки, — и на миг вспыхнет все вокруг ярким
пламенем, как вспыхивает закрученная лампа. А потом опять прежнее.
Именно только поддерживали, но не
раздували, боясь сгореть в
пламени, зажженном их собственными руками.
Графиня Клавдия Афанасьевна своим змеиным языком сумела
раздуть в неудержимое
пламя тлевшую в сердце искру любви к Зинаиде Сергеевне, и он не только решил идти на свидание с ней, но даже умолял графиню ускорить его; он заранее рисовал себе одну соблазнительнее другой картины из этого будущего свиданья.
Тельник перешел с груди милого басурмана на грудь ее и, вместе с словами Андрюши, только что
раздул прежнее
пламя.
Они видели худого, черномазого, мрачного видом хозяина с искусно державшимися на горбатом носу стеклами, освещенного
пламенем, которое он
раздувал какою-то трубкою, а на
пламени этом варилось то „чертово зелье“, о котором по Москве ходили смутные слухи.
Все работали усердно, кто шапкой, кто чем попало,
раздувая огонь, и скоро
пламя широкими языками начало выбивать из окон.
Все работали усердно, кто шапкой, кто чем попало,
раздувая огонь, и скоро
пламя широкими языками начало выбиваться из окон.